«Это спасет чью-то жизнь»

Юля Горячая

Я в Киеве уже шесть лет, работаю… работала в event-бизнесе. Навыки ивентора и креативного директора пригодились сейчас «на поле боя» в тылу. Я, как и многие мои коллеги, подключилась к помощи там, где она возможна и где в ней нуждаются. А нужна она сейчас везде и всюду — без дела сидеть не приходится.

Мы с семьей и кошкой уехали из Киева 25 февраля, когда по нашему жилому району стали блуждать танки. Нас приняли знакомые в чудесном западном городке Стрый в 70 км от Львова. Очень рвемся во Львов, но в нынешней ситуации это нереально — поток беженцев настолько высокий, что снять квартиру практически невозможно из-за заоблачных цен. Поселиться где-то в офисном помещении в спальниках нет возможности, так как семья большая и есть животные. Поэтому пока остаемся в Стрые и помогаем чем можем дистанционно.

Сначала это было волонтерство на месте: мы устраивали «забеги» на аптеки и закупали все, в чем нуждаются бойцы территориальной обороны, и относили это в пункт сбора гуманитарной помощи. Спасибо друзьям из Европы, которые переводили деньги на эти нужды. А по вечерам я уходила плести маскировочные сетки — это немного разгружает мозг и снимает внутреннюю истерию.

Дней десять назад на меня вышли друзья из Львова, которые открыли логистический центр по доставке и распределении гуманитарного груза из Европы в горячие точки Украины. Сейчас моя функция заключается в том, чтобы координировать доставку грузов из Италии, Германии, Нидерландов, Финляндии и других европейский стран на партнерские склады в Польше. Я отвечаю за правильное оформление груза, маркировку, взаимодействие с перевозчиками и водителями. В Польше фуры перегружаются, и гуманитарные грузы едут уже на наш большой склад во Львове, а отсюда все распределяется и отправляется в те точки, где ведутся боевые действия — Киев, Харьков, Днепр. Насколько я владею информацией, из нашего склада уехало около 50 фур.

Сейчас очень много денег уходит на топливо для водителей, периодически закрываем это своими ресурсами, но будем благодарны за донаты. А если кто-то из европейцев не знает, через кого и как отправить гуманитарку, чтобы она наверняка попала по назначению, то можно писать и звонить нам.

Почему я решила стать волонтером? Это как-то даже не обсуждалось. Это как с беларусами в свое время: не важно, где ты находишься, но каждое твое действие приближает к победе. Так и здесь — гуманитарная помощь, которую мы доставляем для территориальной обороны, для больниц, для сетей ресторанов, которые готовят еду для бойцов на фронте, дает возможность всем стойко держаться и защищать нашу любимую Украину, приближать победу с каждым днем.

У нас, как и у многих украинцев и беларусов в Украине, поначалу были идеи, что стоит уехать куда-то дальше в Европу и оттуда вести деятельность. Но я своей семье заявила: я с Украиной до конца. Даже «до конца» — это неправильное выражение, я до победы! Все свои ресурсы, знания и умения брошены на помощь нашей армии и нашей стране. А я считаю Украину своей страной, второй Родиной, и все, что я умею, сейчас полностью отдаю ей.

Что мотивирует? Украинцы прекрасные, они все объединились — не важно, кто чем занимался до войны, но я не знаю ни одного человека в своем окружении, который бы сидел и ждал, когда все закончится. Ребята с моего нынешнего места работы — сети ресторанов — каждый день в Киеве выдают по 7 тысяч порций для бойцов территориальной обороны, больниц, администрации и полиции. Мои близкие друзья из ивент-агентств волонтерят на вокзале во Львове — помогают беженцам информационно, морально, психологически, координируют, отправляют в точки регистрации, расселяют по квартирам. Все делают что-то важное и полезное, и это мотивирует. Мы очень сильно верим в Украину, в вооруженные силы и точно знаем, что все буде Україна.

Алесь из Львова

Мой опыт волонтерства можно описать достаточно кратко: в свободное время занимаемся плетением сетей. Нашли точку, где всегда нужны руки и которая находится ближе всего к месту, где мы живем, — чтобы не тратить время на лишние поездки и поиски. Плюс стабильно знаешь, что делаешь что-то полезное — это спасет чью-то жизнь. Кроме того, мелкая моторика снимает напряжение, и ты просто вынужден отключаться от Telegram-чатов с новостями, которые идут стеной.

Что касается мотивации волонтерить, то нет причин жаловаться, пока держишь в голове положение людей, которым гораздо хуже. Всякий физический труд, который приносит радость, несет в себе особое состояние — некоторую физическую усталость, но и моральное удовлетворение. Как засеять грядки или наколоть дрова.

Сейчас заряжают разговоры с людьми. Но полностью изменился этикет: идет блок гуманитарных вопросов — есть ли у тебя деньги, есть ли у тебя еда и где жить? Хорошо заряжает чашка капучино в городе: здесь больше ритуальный смысл — побаловать себя, остановиться на пять минут. Это совсем другой вкус капучино.

Не советую беларусам лезть на объекты, близкие к стратегическим или, например, на склады с коктейлями. В стране есть диверсанты и понятный уровень подозрительности к беларусам. Работы по разгрузке-погрузке, плетению и готовке еды хватит на всех, не стоит тратить свое время и время СБУ/ТРО/полиции на объяснение, что ты адекватный.

Алексей Францкевич

Мы начали волонтерскую деятельность в Беларусском кризисном центре во Львове в конце 2020 года,  помогая беларусам. А когда началось полномасштабное вторжение, мы начали эвакуировать беларусов, решивших покинуть Украину. Многие были без паспортов и польских виз.

Потом переключились,   и уже работаем вместе с другими украинскими волонтерами: занимаемся логистикой, ищем гуманитарку, доставляем ее беженцам, помогаем на вокзале, плетем сети и т.д. Одним словом, включились в общий процесс, потому что нас здесь все знают, мы сотрудничаем со всеми инициативами уже полтора года.

С самого начала я сделал внутренний чат, чтобы посчитать, сколько беларусов здесь осталось и сколько людей они могут принять. Мы передали эту базу в «Арену Львов», где распределяют беженцев, и теперь беларусы ежедневно принимают от 50 до 200 украинцев у себя.

Но мы в Беларусском кризисном центре как занимаемся беларусами, так и будем заниматься: помогать, эвакуировать, оказывать гуманитарную, юридическую и психологическую помощь. К сожалению, никто не знает, сколько сейчас беларусов в Мариуполе, Харькове… Сколько убито? Сколько раненых? Это никто не мониторит и не делает громких заявлений. Все обсуждают легализацию беларусов в Европе, как там с ними обращаются, а в стране, где идет война, про беларусов никто даже не вспоминает. Нам тоже нужно формироваться как нация, надо гордиться тем, что мы беларусы, проявлять солидарность. И брать пример с Украины: то, что здесь происходит, действительно завораживает — представьте, более 200 тысяч украинцев вернулись из Европы, чтобы воевать за свою страну. Это честь и уважение.

Сейчас я агитирую беларусов оставаться волонтерами в Украине. Это имиджевая вещь: в условиях, когда Беларусь считается страной-агрессором, здесь очень важно быть волонтером. Это общение с беженцами, журналистами, общественными деятелями, простыми волонтерами. Беларусы тоже могли уехать в Польшу, но остались — даже с заблокированными банковскими счетами и картами. Беларусы здесь, и украинцы это прекрасно понимают: мы заселяем их детей и жен, пока они бьют врага на передовой.

И обращаюсь к беларусам из диаспоры: нашим волонтерам тоже нужна поддержка — хотя бы моральная. Не меньше, чем ребятам на передовой и не меньше, чем беженцам. Они не просят денег, им не нужны медали и знаки уважения. Единственное, что нужно, — чтобы говорили о них и знали, что они есть.

Алина Короткевич

У меня нет конкретного направления волонтерства — занимаюсь всем одновременно. Из-за этого больше всего выгораешь, потому что нет каких-то четких задач, а просто каждый день ты решаешь какие-то вопросы. Мне постоянно звонят и пишут в мессенджеры по поводу эвакуации — регистрирую людей на автобусы и помогаю с отправкой из Львова в Польшу и Литву. Смотрю, автобус от какого перевозчика лучше подойдет, нужна ли человеку дополнительная помощь (бывают люди больные, лежачие, глухонемые и т.д.), или же нужно просто довезти его до границы.

С первых дней ко мне стали обращаться знакомые, чтобы найти место для ночевки — и я не спала, а бегала между квартирами, ключи от которых оставили знакомые, и заселяла приехавших людей. А мои добрые беларусы приезжали не одни, а привозили с собой еще беженцев, с которыми познакомились по дороге и которые не могли найти себе жилье — так в моей квартире собиралось до 8 человек. Бывало, что люди ночевали у меня, а потом я же их регистрировала и отправляла на автобусе: я это называю полным пакетом — проживание и отправка.

Сейчас в моей квартире стабильно живет 4-5 человек, и, хотя я никогда не готова была жить в общежитии, но сейчас к этому состоянию достаточно легко приспосабливаешься. Плюс во всем этом страшно оставаться одной: в первые дни я даже старалась не быть наедине с собой — хотелось быть среди людей.

Еще периодически я помогаю журналистам, сотрудничаю с ребятами из кибервойск, помогаю с перебрасываем денег тем, кто остался без продуктов и карточек, бывают отдельные запросы на доставку грузов. В общем, очень сложно вычленить какое-то самое главное направление в волонтерстве — пытаешься быть нужным как угодно. Я просто маленький винтик, который работает точечно, но тем не менее мессенджер постоянно разрывается от сообщений, телефон раскаляется от звонков — я столько, как сейчас, не разговаривала по телефону много лет. И люди думают, что волонтерство — это твое единственное занятие, но на самом деле я еще пытаюсь и как-то работать. Очень заряжают две кошки, которые поселились в квартире и оказались антидепрессантами, а также мемасики, которые в большом количестве плодят украинские креативные силы.

Не могу сказать, что у меня было осознанное желание заниматься волонтерством. Просто хотела остаться во Львове, где я провела последние 14 месяцев и где уже ориентируюсь, имею круг общения. Мне хотелось сохранить этих людей и показать, что ты здесь, рядом, проходишь через тоже самое, что и они. Я люблю Львов, привыкла к нему, и если из него уеду, то только домой в Беларусь после победы.

Пока я здесь ни разу не столкнулась с осуждением или буллингом — может потому, что я здесь уже хорошо адаптировалась и во многих местах меня знают как беларуску.

Вообще, сейчас абсолютно другая жизнь — я уже почти не помню, что было до войны. Первые дни было очень страшно, когда было не понятно, что будет с Киевом. Потом вернулся сон, способность есть, мы перестали спать в одежде — и стало легче. Сейчас мы позволяем себе даже заказать доставку еды и куда-нибудь сходить. Когда светит солнце, Львов вполне выглядит как мирный город, за исключением отдельных примет — защищенных статуй и памятников архитектуры, мешков с песком, большого количества патрулей на улице.

Вчера я впервые за три недели попала в свою любимую кафешку, съела завтрак — и это был такой флешбэк в нормальную жизнь. С одной стороны, это такая роскошь, а с другой — если не сейчас, то когда я еще смогу это позволить?