Интервью

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

Рисунок Ave

Никита Мелкозеров живет в Варшаве, а его мысли по-прежнему — в беларусской ленте новостей. Пьет эспрессо размером с американо, часто говорит «беларусская тема» и не очень понимает, зачем сегодня смотреть российский продукт, если нужно — беларусское. Минский блогер и интервьюер номер один уже год работает с «экстремистским» статусом, снимает эмигрантов, жаждущих вернуться, и ищет собственные пути к самосовершенствованию. Сойка собрала основные мысли Никиты в один рассказ. Далее — прямая речь.

Кухня «Малины»

Есть команда — три основных человека и больше в чатике, некоторые появляются там только чтобы предложить персонажа. Мы умеем довольно быстро работать. Обсуждаем гостей, дополнительные оттенки.
Когда я жил в Минске до 2020 года, было интересно, были разные слои. У нас были три-четыре разных уровня восприятия знаменитостей беларусскими людьми. Я понимал, что у нас в стране собрались 3-4 группы людей, у которых есть их собственные звезды. Кто-то говорил: «Надо делать с Зинаидой Бондаренко, будет пушка». Другой возражал: «Шушкевича надо, будет бомба». Третий: «Кокабай, это будет ок». Четвертый: «Хижинкова».

Сегодня все более однообразно. Мы показываем эмиграцию — людей, которые очень хотят вернуться. Кто-то предлагает человека, у нас собирается консилиум, и мы решаем.

Укус Зенона

Во мне произошел «ператрус». Я был взрослым человеком, у меня была сложившаяся личность, привычки, а потом вдруг, как говорят некоторые, «Зенон покусал». Но мой кейс с беларусскостью я не хочу называть миссией. Когда вы начинаете работать над этим проектом, вы начинаете с того, что хотите открыть дверь. Мы уже так набегались с крестами, которые два года тянем, что хочется немного пожить. И зрителю дать пожить, чтобы каждое интервью не превращалось в урок истории и объяснений, как именно ты должен любить родину.

Мне хочется показать, что беларусское — не гетто. Что по-беларусски может быть стильно и красиво, недушно. По-беларусски можно обсуждать спорт, секс, а не только будущее страны. Я знаю, что оно и раньше было можно, но раньше я был просто вне этого. В той многослойной Беларуси, о которой я говорил, я был вне беларусскости. Я считаю это своей ошибкой. Не говорю, что надо было ежедневно с погоней и б-ч-б ходить, но можно было и говорить по-беларусски, и себя беларусом представлять, а не каким-то тюнингованным русским.

Поэтому, по-прежнему, лучшее, что случилось за последнее время с нашей страной, это 20-й год.

Потенциальный кабздзец

Люди устали — это факт. Был такой сильный подъем общественной, политической, социальной мысли, а теперь люди хотят выдохнуть. Поэтому заинтересованность беларусским ютубом стала ниже. Это два фактора — утомление и страх. Представим ситуацию: человек на работе решил ютубчик посмотреть. Условные Дудь, Шихман, «Вписка», российский или украинский контент — человеку скорее всего за это ничего не будет. Но если это буду я, Лукашук, Настасья Ровдо — потенциально человеку будет кабздец. Надо очень любить меня, очень интересоваться беларусской темой, чтобы без подписки и напоминаний заходить каждую субботу и интересоваться, что у нас нового. А если ты не подписан, со временем просто забываешь об этом.

Я очень благодарен нашей аудитории, которая уже сформировалась. Это такой ядерный электорат, который будет смотреть нас в любом случае. Когда у нас какой-то отпуск, у меня директ разрывается от «а где, а где?».

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

Беларусские ворота

У меня есть психологическая проблема, рассказываю. У меня был разговор с Тимохом Акудовичем, он мне очень понравился, и сам Тимох — это то, как должна звучать беларусскость: просто, современно, максимально недушно. И я понимаю, что он счастлив и что у него все клево. Я спрашиваю: «Почему ты радуешься, когда у тебя передачу, офигенно сделанную целой командой людей, с анимацией, со сценарным планом, смотрят 4300, 3200?» А он мне: «Класс! Когда я приходил в начале 2000-х на концерт N.R.M, я знал каждого человека в лицо. Теперь когда я приду на концерт, никого не буду знать».

Просто Тимофей вошел в ютуб с беларусских ворот, где и 200 просмотров было что-то. А я травмирован российским ютубом, я заходил через российские и украинские ворота, где большие просмотры и размеры. Я делал эту ошибку и продолжаю время от времени ее делать. Сижу и думаю: у меня 70 тысяч человек посмотрели интервью, это то, что Дудь набирает за минуту. Но рационально я понимаю: все нормально.

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

Что там Дудь

Я не буду кичиться, что мне Дудь неинтересен. Понятно, что он не сделал революцию форматом, формат был и до него. Но он принес в российский, эсенгэшный ютуб качество высочайшего уровня. Мы с Ивулиным работали в редакции «Трибуны», которая была частью холдинга sports.ru, главным редактором которого был Юра Дудь. Он очень принципиальный, работоспособный, у него высокая трудовая этика. Как бы людей ни достал Дудь из-за того, что его много, это — high level. Редакция, реакция, подготовленность.

Безусловно, Дудь был моим role model. Теперь, после его миграции, после войны, у меня нет большого стимула его смотреть — разве что увидеть, как они развиваются. Дудь из тех детей, кого бросишь в песочнице, и они там себя займут, он сам себя мотивирует. Я не такой, мне нужен внешний стимул.

Когда были два интервью с россиянами — с Тамарой Эйдельман и Максимом Кацем, — некоторые люди писали, что отписываются от меня. Мол, были хорошие беларусские интервью, а тут такое. И я такой: «Бл*, ну куда вы отписываетесь?» Два интервью с россиянами нивелируют все, что мы сделали раньше? Хотя, если этот поступок принес кому-то освобождение от боли, удовольствие, то я собой доволен.

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

На предыдущей неделе, видимо, из-за моей усталости психологической, меня выбросило из нашей беларусской проблематики, и я смотрел российский ютуб, вспомнил старое. Я послушал несколько подкастов. Где-то эзоповым языком, где-то нормально они критикуют войну, или в военное время могут себе позволить интеграции, то есть жить со своей работы. К чему я это все говорю? Россия сегодня — это Беларусь приблизительно 2021 года, до погрома Тут.бая. Им еще в жопу не засовывают кочергу, и они надеются, что не засунут. Поэтому мы себя с Россией сравнивать не можем.

Когда закончатся герои

Возможно, герои исчерпаемы. Поэтому нужно думать, что дальше, делать так, чтобы людям было интересно меня смотреть. Сейчас «Малина» может пользоваться накопленным социальным капиталом. Мы зовем ноунейма или не суперизвестного человека, но из-за того, что к нам есть доверие, люди приходят посмотреть на него. Сколько еще будет таких чуваков? По нашим прикидкам, на год хватит. Мы, безусловно, обсуждаем планы, мы хотим меняться. Есть тематические интервью, касающиеся экономики, религии, можно снимать кино, можно рассказывать интересные вещи в кадре.

Говорят, что человек живет в той стране, чьи новости он читает. Я читаю польские новости только в отношении «Министерства миграции». К тому же, Польша сформировала первую такую нашу большую, серьезную диаспору. И людей становится все больше и больше.

Члены за воротником

Вполне нормально, что чем большим ты становишься, тем больше дерьма на тебя льется. Я называю это членоприемник. Ведь набросать мне членов за воротник — святое дело. Структура такая: вы выпускаете ролик, сначала приходят чуваки, которые лайкают и комментируют «для продвижения беларусского ютуба», потом приходят те, у кого обычай есть это все смотреть. А потом уже хейтеры и боты. Очень хороший результат, показатель развития — если у тебя есть системные хейтеры.

Гости, гости

У меня было 110 гостей где-то. Я их называю гостями, не героями. Герои — такой советский нарратив. Не могу сказать, что кто-то из гостей оказался совсем другим человеком. Конечно же, что для того чтобы задать хороший вопрос, нужно знать 70% правильных ответов. Часто я во время интервью 5 часов слушаю то, что уже читал накануне. Бывает, что человек говорит оригинальную мысль в эфире, но все же у меня неофитское шоу, и моя задача — красиво упаковать то, что другие не знали, показать людям витрину, чтобы они впоследствии захотели зайти в магазин и, возможно, что-то купить.

У меня есть триада гостей последнего времени, за мыслями которых мне интересно следить. Это Саша Филипенко. Мы снимались в шведском Доме литератора. Саша максимально циничный и стильный чувак, он себя постоянно рефрешит, возможно, из-за того, что он не постоянно в нашей теме, в наших новостных лентах. Другой крутой чувак — это Николай Халезин. Я шучу, что он, пока здоровается, 15 раз рекламирует Беларусский свободный театр. И это прекрасно. Мы должны создавать бренд беларусов как вполне нормальных чуваков. Человек глобально успешный, человек действия. Третий человек — Дмитрий Навоша. Это человек от бизнеса, и нам не хватает таких людей в наших интервью. Потому что построение альтернативной публичной Беларуси возможно, если есть люди дела. Навоша очень позитивный, как мне кажется, и очень хорошо формулирует собственные мысли. Это три персонажа, которые приходят в голову первыми. Да, все три мужчины.

Никита Мелкозеров: я не боюсь быть тупаком

Формула интервью

Интервью — это некий ритуал. Я стараюсь человеку создать условия, чтобы он раскрылся по максимуму. Если нужно нажать — нажимаю. Хорошее интервью — это твоя подготовка + контакт с человеком + реакция.

Люди, которые охотно спекулируют на том, что я якобы недалек, есть, успехов им. Я не боюсь быть тупаком. Я не боюсь не знать — боюсь, что не буду хотеть узнать. После интервью у меня появился более широкий круг знакомых, людей с большими знаниями, с которыми я могу посоветоваться, к кому обратиться.

Быть в порядке

Я сейчас читаю «Минскую трилогию» Сергея Пясецкого, это очень круто. Я прочитал «Русскую книгу» Сергея Дубовца, и меня это поразило — что мы не решаем свои проблемы более 30 лет.

Для того чтобы самосовершенствоваться, я сплю, читаю и хожу в спортзал. В последнее время понимаю, что надо быть со всех сторон в порядке. Невыспавшимся не придешь на интервью. Чтобы сидеть, чтобы слушать человека 5 часов, нужно быть физически в форме. Если журналист задолбан и хочет уйти с собственного интервью — это плохо, неприятно, это обязаловка, и это чувствуется. Я делаю все, чтобы чувствовалось другое.

У меня тут две мысли. Первая — об искренности. Она сейчас якобы выведена в тренд. Всякие там мастер-классы, воркшопы учат, что не надо из себя ничего выдавливать. До меня эта мысль долетела чуть раньше из-за наблюдения за работой Саши Ивулина. Мне может не нравиться подача, шрифты, сцепки, но поток чистой энергии, которую ты получаешь, не заметить нельзя. Ну, и всегда приятно смотреть, как человеку по кайфу то, что он делает.

Вторая мысль — именно о кайфе от своего дела. У меня наметилось место силы в Варшаве. Граница трех варшавских районов — Вилянув, Урсынув, Мокотув. Торговый пассаж. Ну, базарчик, похожий на наши Жданы. Парень, с которым мы в футбол играли за Team Ivulin, делает шаурму. Такой простенький боксик с высокой температурой, но он говорит, что кайфует. Мол, не нужны мне огромные здания, не нужны белые воротнички, вот вполне моя эстетика. Понимаешь, соответствие всех составляющих делает внутреннюю гармонию. И оно чувствуется. И шаурма вкусная. И вдохновение получается.

Поэтому жизненная цель на данный момент формулируется просто — счастье в работе.