«Пока есть люди, ничего не кончено»

Молчание никого не спасло

1 апреля власти внезапно прекратили работу выставки «Машина дышит, а я – нет», посвященной усилиям и героизму белорусских медиков во время пандемии, а через четыре дня обыск произошел в офисе «Звена».

Татьяну Гацуру-Яворскую задержали (как оказалось, на 10 суток). Пока она сидела, ее мужа и младшего сына вынудили уехать из Беларуси. Сегодня Татьяна на свободе, но остается подозреваемой по уголовной статье.

Одно из оснований – организация якобы занимается экстремистской деятельностью, – объясняет Татьяна. – Представитель Министерства юстиции передала суду письмо для служебного пользования от МВД (кажется, от ГУБОП), с которым нам не дали ознакомиться. Поэтому не знаем, были ли там перечислены какие-либо факты, или это просто утверждение. Продлилась ли бы жизнь “Звена”, если бы мы не поднимали проблемы, с которыми столкнулись медики во время коронавируса? Однозначно нет. Мы видим, как ликвидируют организации, которые стремились избегать острых для власти вопросов, и это никого не спасло.

У нас не было такого, что мы садились и рассуждали: вот это наша тема, а вот это нет. Согласно уставу «Звена», мы можем заниматься общественной деятельностью максимально широко, и мы шли от пожеланий людей, которые приходили в организацию и были активны, сталкивались с проблемами и имели мотивацию их решать. Так, в первую очередь, мы начали заниматься проблемой алкоголизма в стране.

Помощь зависимым

Сначала мы сотрудничали с организацией, которая создавалась именно для помощи зависимым людям. Помогали мужчинам и женщинам оставаться трезвыми, решали социальные вопросы.

Сложность состояла в том, что женщина была на учете. Из-за этого служба опеки относилась к ней настороженно, а муж пил втихую, нигде не был засвечен, поэтому ему детей оставили бы с большей охотой. Мы помогали ей через суд добиться того, чтобы дети остались с нею. Кстати, муж быстро попался на пьянке и уехал в ЛТП.

После у нашей подопечной вырисовалась другая проблема. Чтобы оставаться трезвыми, таким людям очень важно регулярно посещать группы взаимопомощи, но она не могла это делать, ведь по вечерам некому было присматривать за детьми. Так возникла идея службы бэбиситтерства – няней, которые присматривали бы за детьми, пока родители ходят на группы взаимоподдержки.

В целом мы хотели помогать не только отдельным людям, мы старались поменять систему. Это касалось и продажи алкоголя, и лечения, и реабилитации, и отношения общества к проблеме.

За это время мы дали голос десяткам организаций – от врачей в государственной системе до частных реабилитационных центров. Даже состоялось ток-шоу с представителем МВД.

Мы разработали предложения, на основании именно тех идей, которые озвучила общественность.

Часть этих идей была реализована, но ничего существенного, к сожалению, не изменилось. Как пример, запрет на продажу алкоголя после 22 часов вечера.

Через пару дней после введения этой меры Лукашенко личным распоряжением все отменил. К сожалению, реальные изменения в любой сфере жизни Беларуси все же нужно начинать с главного.

Государство не допустит гуманизации системы

Я уверена, с государством никакого сотрудничества не получится, если речь заходит дальше того, чтобы без лишних вопросов передать гуманитарную помощь, как это делает белорусское общество Красного Креста.

Должностные лица в Департаменте исполнения наказаний (ДИН) не видят в заключенных людей – они видят в них просто рабочую силу. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть их сайт, который похож на интернет-магазин.

Если открыть сайт ДИН Украины, то там вы найдете информацию об учреждениях, о том, как отправить посылку, какова процедура перевода человека из одной тюрьмы в другую и так далее. На беларусском сайте информация исключительно о том, что вы можете приобрести на предприятиях, где работают «зеки».

Так что помочь этим людям можно только вне государственной системы. Сейчас, разумеется, обществу не до помощи узникам, все живут одним днем.

Но то, что сегодня столь много политзаключенных, в будущем положительно повлияет на проблему социализации обычных заключенных. Я так считаю, ведь и семьи политзаключенных, и сами политзаключенные – много умных и гуманных людей – столкнулись с этой системой и увидели все ее недостатки.

Кто-то обязательно захочет изменить ее или активно поддержать предложенные изменения. Как минимум, люди будут больше понимать тех, кто туда попал, будут более открытыми к тому, чтобы дать человеку второй шанс.

Плохо, но не катастрофа

Самая сложная тема сегодня – попытаться оценить тот ущерб, который государство нанесло гражданскому обществу его разрушением. Это все плохо, но не катастрофа. Люди все равно будут группироваться, чтобы что-то делать, будут помогать тем, кому это необходимо. Публичности станет меньше, но все не заглохнет и не исчезнет. Пока будут люди.

Это плохо и сейчас, и в перспективе, потому что не верю, что даже половина вернется.

Что меня держит

5 декабря было восемь месяцев, как мы не виделись с младшим сыном, скоро будет девять. Мне тяжело, но труднее всего моему сыну. Мне очень жаль Даника, которого лишили базового – лета у бабушки, коммуникации с сестрами, братьями, собственной комнаты, окружения, футбола, собаки и, конечно, отношений с матерью. Сердце сжимается каждый раз, когда я разговариваю с ним и понимаю, что он растерян, не знает куда себя деть, с кем поговорить, чем заняться. И мужу моему непросто начинать одному с ребенком новую жизнь.

А когда начинаешь думать о сотнях других семей, которые разделены не границей, а тюрьмой, то вообще собственная драма кажется не такой уж и драмой, хотя, конечно, и тюрьма в моем случае вероятна.

Во-вторых, меня поддерживают люди добрым словом, хорошим делом – это очень большой источник вдохновения. Я стараюсь не требовать от мужа сверхвнимания к себе; если накрывает, то обращаюсь к окружающим, и всегда мне помогают пережить кризис. И последняя важная вещь: я верю в то, что делаю, и что это должен кто-то делать, и если я вижу, что мне удалось кого-то поддержать, помочь, то это и меня держит.

Было ли все зря

Меня когда-то сильно потрясла одна история о белоруске-парикмахерше, которая живет в Херсоне. Моя хорошая знакомая украинка оттуда и ходит к ней стричься.

И вот эта беларуска однажды рассказала, как ее сын возвращался из школы и увидел, как собаки напали на котенка.

Он его отбивал, собаки порвали ему куртку, покусали, он все же забрал котенка за пазуху и принес домой, и там у него на руках котенок умер.

«Как жаль! Все было зря!» – сказала моя приятельница.

А парикмахерша склонилась над ней и в глаза сказала: «Вы что? Не зря! Этот котенок, умирая, знал, что его кто-то любит и он кому-то нужен!»

Так что к «зря» может относиться по-разному. Ведь под «не зря» обычно имеют в виду победу, ожидаемый результат, а если этого нет – то как бы все жертвы, усилия были зря.

Я смотрю на ситуацию с другой стороны. Мы же говорим правду или делаем какие-то поступки в жизни не потому что получим какой-то профит, а потому что у нас есть ценности и совесть. Когда члены комиссии честно посчитали голоса, врачи публично рассказали об избитых, журналисты зафиксировали применение спецсредств и доказали ложь, правозащитники помогли зафиксировать пытки и защитили человека, люди публично и мирно высказывали свое мнение – это все мы делали и делаем потому, что так нам говорила наша совесть и понимание справедливости. Да, к победе демократии это пока не привело, но напрасно ли то, что мы остаемся достойными людьми? Конечно, нет.

Все, что происходит, досадно и больно, нас репрессируют и пытают, но нет ощущения поражения, есть ощущение процесса разрушения старой системы. Уверенность в этом дают опять же люди – непоколебимые, сильные, самоотверженные беларусы, которые не соглашаются и продолжают сопротивление в тюрьме или на свободе. Пока они есть, ничего не кончено.

Как помочь «Звену»

• Что касается нашей работы, то «Звено» сейчас поддержать трудно. Финансово это невозможно, так как счет арестован и суд постановил ликвидировать организацию.
• Можно помогать волонтерством, но мы не можем гарантировать безопасность, так как сами проходим подозреваемыми по уголовной статье. Ну и не забываем, что, по мнению МВД, «Звено» занимается экстремизмом.

У нас есть несколько подопечных за решеткой, с которыми нужно переписываться, выяснять их потребности. Если кто-то готов – это изрядный кусок работы.

Также в планах, например, издать Дневник Анны Франк в переводе на беларусский – будем очень рады, если неравнодушные люди будут шевелить нас, чтобы мы быстрее это делали, и после помогут с распространением.

Сентябрь 2021