Как вы сейчас работаете?
Мы занимаемся тем же, чем занимались с самого начала проекта. Media IQ проводит мониторинг соблюдения стандартов журналистики, это наша база. И ведем мониторинг беларусской пропаганды. Мы-то работаем как работали, но любопытство к нашим исследованиям значительно возросло. Теперь все хотят знать о пропаганде: что она такое, как она работает. За последние полгода это у нас тема номер один. Если в 2020-м всем казалось, что никто не смотрит телевизор, пропаганда ни на кого не воздействует, то сейчас и социологические исследования, и наши родные, друзья в Беларуси свидетельствуют обратное: она работает. Конечно, в стране зачистили медийное поле, создали невыносимые условия для работы журналистов и опасные условия для потребления информации. Не каждый осмелится инсталлировать VPN, подписаться и отписаться на телеграм-канал, спрятаться, чтобы читать. А пропаганда повсюду, из каждого утюга.
Интерес к пропаганде возрос со стороны европейцев?
Нет, со стороны беларусов. Уже не раз меня звали на встречи, где самые разные люди из самых разных инициатив искренне интересовались, как работает пропаганда, как ее отличить, как ей противостоять.
Видно, что вы систематически отслеживаете, как меняется нарратив пропаганды.
Так не всегда было. Раньше мы не отслеживали нарратив, он был один: Лукашенко лучший из лучших, в Беларуси все прекрасно. Тогда мы отслеживали, как она это делает, какие приемы использует: какова семантика, ошибочная дилемма, контрасты. Всего у нас зафиксировано 36 маркеров пропаганды. Теперь же не имеет смысла это так отслеживать, теперь она валит напрямую.
Беларусская и российская пропаганды — это разные явления?
Уже нет. После того как началась война, у нас даже статья вышла под заголовком о том, что Беларусь потеряла информационный суверенитет. У нас есть наш собственный инструмент, который позволяет мониторить в том числе телеграм. И вот мы заметили, что 24 февраля примерно до 8 утра, пока не проснулось начальство, в пропагандистских СМИ еще были ссылки на какие-то украинские источники, а как проснулась, беларусская пропаганда стала полным повторением российской.
Что изменилось?
Появился язык ненависти в отношении Украины. Это то, чего у нас не было в 2014 году. У нас не было прямого цитирования российского нарратива, не было «бандеровцев, фашистов», призывов к расправе, все смягчалось. Разница по-прежнему остается в том, что пропагандисты транслируют, будто Беларусь — миротворец, будто мы помогаем Украине, что Беларусь в войне не участвует, эти СМИ никак не вспоминают о наших территориях, которые используются как плацдарм для российских войск. Все это полностью замалчивается. Во всем остальном — полностью российская схема: войну вроде как начали США, Европа — это американская марионетка, а Украина — марионетка Европы.
Очень жуткое видео было, когда Игорь Тур с Марией Петрашко на его канале, за три или четыре недели до начала полномасштабной агрессии рассуждали о том, что войны — дело циклическое, что они возникают раз в какое-то время по разным причинам.
Им уже сказали так рассуждать?
Нет, я думаю, это просто от глупости. Наша ведь пропаганда до 24 февраля говорила, что никакой войны не будет.
Что делать с пропагандой, как уменьшить ее влияние на тех, кто ей верит, кто сомневается?
Начнем с того, что вы назвали две совершенно разные категории.
В первом случае — ничего не делать. Настоящую жертву пропаганды вы не вылечите, так же, как с алкоголиками. Но мы можем делать то, что я называю «секонд-хендом» — работать с теми, кто воспринимает нашу информацию, и через них достучаться до своей цели.
Для второй категории есть ряд маркеров. Выбирая, где читать или смотреть новости, нужно обращать внимание на:
- Медиа, которым вы всегда доверяли, которые, к счастью, смогли сохраниться в ситуации репрессий и работают впредь, имея большой кредит доверия.
- Стандарты журналистики:
- достоверность информации (вам дают первоисточник информации, вы можете пойти по ссылке и попадаете на настоящий источник);
- баланс мнений (нашим независимым медиа сейчас очень трудно давать другую сторону, но настоящее медиа всегда напишет: «Мы пытались, но не смогли достучаться до определенного лица или представителей институции»);
- отделение мнения от фактов в новостях (если вы видите, что автор текста дает языковую окраску, подводит вас к выводу, дает собственное мнение. Это было допустимо в советской новостной журналистике, но ее время истекло);
- если вы читаете телеграм-каналы, вы должны обращать внимание, это канал медиа, имеющий название, логотип, или это канал блогера, человека, выражающего личное мнение;
- иметь не один источник информации и сравнивать их.
Что делать СМИ сегодня, чтобы защитить своих читателей в Беларуси? Не все могут поставить VPN (он часто плохо работает), не для всех просто устанавливать и удалять аппликации, чистить кэш.
Если мы говорим, например, о старших людях, то здесь одно из выходов — это молодые родственники, дети, внуки. Которые могут помочь технически или просто пересказывать информацию, верифицировать, доносить.
Я много лет работала в «Комсомольской правде в Беларуси», когда это издание было приличным, и я горжусь тем, что там работала. Так вот, эта газета, как раз из-за того, что была бумажной, пользовалась доверием у старших людей. В 2020-м вышли несколько номеров «Комсомолки», где рассказывали обо всем, что происходило, и люди выкупали тиражи, развозили по деревням, городкам, своим родным. Конечно, первым и самым важным шагом должно было бы быть отключение пропагандистских каналов, российских каналов.
Самые страшные фразы, которые теперь могут звучать: «все не так однозначно» и «всей правды мы не знаем». Сквозь них невозможно пробиться. Я их слышала даже от молодых людей, двадцатипятилетних. Это самое страшное, что делает пропаганда, — она разрушает базовые ценностные ориентиры. Человеку больше не на что опереться. Ценности же воспитываются, они выходят из семьи, из самовоспитания, и это дело не одного дня.
Что делать с «распятым мальчиком», «биолабораториями» и другими дикими вымыслами пропаганды? Как их опровергать?
Если что-то слишком эмоциональное, слишком шокирующее, стоит усомниться в том, что это правда.
С другой стороны, в Буче, Ирпене были вещи, в которые нормальному человеку тоже поверить сложно. И вы посмотрите, сколько было расследований, доказательств, как различные СМИ подтверждали эти факты. «Распятого мальчика» никто не доказал и не подтвердил.
Вопрос, который волнует, пожалуй, все редакции. Что делать, чтобы не навредить нашему читателю в Беларуси?
Ни в каких стандартах этого не прописано, этих вопросов не должно было быть. Наши медиа вынуждены нарушать стандарт, когда в материалах анонимные герои, анонимные эксперты, журналисты без подписей или под псевдонимами. Это все не на пользу журналистике. Но сегодня каждая редакция решает для себя, как быть. Буквально на днях я увидела информацию, которая была опасной для моих родных, и мы попросили снять ее. Я не хочу упрекать коллег, но если редакция сама не в Беларуси, теряется чувство страха. Что, безусловно, само по себе хорошо.
Но когда приезжают из Беларуси друзья, то мы видим, в каком они состоянии, когда разговариваем в чате с подругой, которая в Минске, бросаем ей ссылку, а она говорит: «Что вы делаете? Я в метро еду, не знаю, кто здесь может быть рядом». Думать нужно прежде всего о людях.
- Если хочется писать, но нельзя, то нельзя.
- Если ты нашел что-то стоящее внимания, у тебя профессиональный азарт, но ты чувствуешь, что может быть от этого вред кому-то, то тоже — нет.
А с пропагандой что делать?
Пропаганда может не расслабляться. В наше цифровое время трудно что-то скрыть, а потом отказаться. Наш проект не первый год мониторит и фиксирует пропаганду. Поэтому пропагандистам не стоит расслабляться. Все их преступления сохранены.
Гаага это будет или Беларусский верховный суд, но они не избегнут ответственности.
Понравился материал? Поделись с друзьями!
