Человек перешел на беларусский? Открываем шампанское!

— Вы — «дитя Алиндарки», в смысле, вы росли в беларусскоязычной семье. Чувствовали ли вы в детстве, что это не самая типичная ситуация в Минске конца 80-х и даже начала 90-х?

Беларусский язык я слышал, очевидно, с детства, но последовательно перешел на него только в 10 классе, когда нашел себе компанию, в которой было не страшно практиковать. Из этого опыта частично и вырастает «Вольная Мова», так как я думаю, что можно долго читать о величии и трагизме нашего языка, но перейдешь на него только тогда, когда найдешь «тусовку».

Нетипичность своей ситуации в 1990-е я понимал, но не скажу, что это повлияло на что-то. В семье никогда не пропагандировалась какая-то языковая обособленность и избранность, поэтому проблем с этим не было.

— Из уст беларусскоязычного человека мысль о том, что беларусский не должен быть единственным государственным, звучит неожиданно.

Я не выступаю против единого государственного беларусского языка. Просто в определенный момент осознал: я не понимаю, что этот концепт значит. Что должно поменять в обществе изменение этой одной строки в Конституции? И главное, я не понимаю механизма, как это изменение приведет к увеличению беларусскоязычных в обществе.

Мне кажется, у нас сложилось порочное представление, что изменение двух слов в документе, который сейчас сам под большим сомнением (я про Конституцию)» что-то автоматически поменяет.

Есть проблема, что концепт единого беларусского никто не критикует, так как он имеет сакральный статус последние 25 лет. Но это приводит лишь к тому, что он совсем не развивается. Отсутствие дискуссий привело к тому, что мы абсолютно не понимаем, что в этом концепте внутри. Знаете, есть такой бизнес-тренинг, когда человеку шесть раз задают вопрос, для чего он хочет выпустить какой-то продукт. И каждое последующее «для чего?» приводит к углублению смысла или к отказу от продукта. Так вот, в вопросе единого государственного мы спотыкаемся уже на втором «для чего?».

Я высказываю немного провокативную мысль, что сам концепт единого государственного — устаревший. Он из ХХ века. Его сейчас нужно переосмысливать. Нужно понять, чего мы хотим, и спокойно рассмотреть инструменты, которыми мы можем этого достичь.

Мне кажется, что большая проблема идеи единого государственного заключается в том, что русскоязычные беларусы в ней — механическая помеха, которую нужно просто попытаться не заметить.

Но, во-первых, это нереалистично, а во-вторых, обидно. Ведь, по моему мнению, большинство беларусов выступают за сохранение и развитие беларусского языка, но просто не понимают, что для этого нужно делать. И странным образом, концепция единого государственного на данный момент не только не дает на это ответа, а наоборот, пугает людей.

Здесь выход — сместить фокус с государственного языка (языка системы, машины), на национальный язык, язык нации. Это важнее, и в нашем ХХІ веке не на 100 процентов идентично государству. Если же мы рассматриваем единый государственный беларусский язык как инструмент беларусизации, то нужно понять, будет ли этот инструмент эффективен. А значит, его надо анализировать.

А вот этого у нас совсем нет. Нет анализа, оценки механизмов, перспектив. Нет банального плана — что изменится после признания единого государственного и на что это повлияет. Отсюда и молчаливое непринятие людей.

— Еще больше может возникнуть вопросов в связи с вашей концепцией о необязательности беларусскоязычного обучения.

Нет, беларусскоязычное обучение в школе обязательно! Я только обращаю внимание на то, что у нас переоценивается значение этого обучения. Точнее, на него возлагается слишком много надежд.

Есть три фактора, которые влияют на развитие ребенка: это семья, среда и школа.

Семья и окружение побеждают школу, окружение и школа побеждают семью.

В отчаянной ситуации, когда мы понимаем, что семьи и окружение у нас русскоязычные, в обществе сложилось представление, что если мы сделаем школу (школу как институт) бастионом беларусскости, то она нам воспитает беларусскоязычное поколение. Но так не будет.

Ведь школа ведь тоже формируется из среды — оттуда берутся учителя и их уверенность в своих действиях.

Другой вопрос, что беларусская школа должна активно транслировать месседж легитимизации беларусского языка. Легитимизация языка в головах людей и переход на беларусский язык — это два разных процесса! Почему-то у нас на это редко обращают внимание.

Поэтому школа должна быть наполнена беларусскими образами при любом раскладе и формировать у детей образ «нормальности» беларусского языка. Впрочем, школа и пытается это делать последние 30 лет. Ведь есть приказ государства. Но успехи у нее на этой почве очень слабые. А почему? Во-первых, власть периодически унижает беларусский язык напрямую (например, через обучение истории Беларуси по-русски). Но второй фактор — самой школе не на что опереться в обществе.

Поэтому, если в беларусизации общества мы рассчитываем в первую очередь только на школу, то можем получить вместо одного конкурса песни «Беларусь моя васільковая» десять таких конкурсов. И все. Эффект будет скорее отрицательный.

Все это значит, что нужно сражаться за каждое беларусское слово в школе и в жизни детей вне школы, а не ждать, пока «мы придем к власти и все поменяем».

У нас впереди очень много «ручной работы» от человека к человеку. Мы никак не проскочим этот этап наполнения среды беларусскоязычными семьями. Пытаться беларусизировать общество через школу не получится.

— Вы говорите, что очень важно разделять два процесса — «легализацию» беларусского языка в обществе и переход на него конкретного человека. Чем отличаются эти процессы?

Стать беларусскоязычным (начать думать по-беларусски) — это очень серьезное решение для человека, которое меняет его жизнь. Это немного путь бусидо. Нельзя уговорить человека стать беларусскоязычным. Это решение, которое созревает внутри.

Но мы (беларусскоязычные) явно можем на это решение влиять, подавая свой пример, создавая среду. И это «ручная работа», немного интимная. Каждый человек, который решил перейти на беларусский в личной жизни, — это событие, успех. Можно каждый раз шампанское открывать.

Ведь нас немного. И одного процента не имеем (если брать осознанных беларусскоязычных).

А вот беларусскоязычное пространство охватывает десятки процентов беларусов. Оно расширяется стремительно, прыжками. Десятки тысяч людей начинают читать новости по-беларусски, находят для себя интересных блогеров, подписываются на привлекательные инстаграм-аккаунты.

Это пространство можно и нужно развивать агрессивно, напористо с использованием современных маркетинговых технологий. Это зона, где результат можно мерить деньгами.

Один на самом деле популярный молодежный тик-ток блогер сделает для легитимизации беларусскости среди школьников больше чем все министерство образования за 10 лет. Точнее, исправит то, что натворило министерство образования.

Короче говоря, на каждом уровне нужно вырабатывать свои методы работы. А они разные.

— Инициатива «Вольная Мова» — когда она появилась, насколько успешно развивается, какую преследует цель и насколько удается эту цель реализовать?

«Вольная Мова» появилась в октябре 2021 года как ответ на запрос русскоязычных, которые хотели попрактиковать беларусский, но боялись и не знали, где можно. Идея была проста: никаких правил, только коммуникация в небольших группах на произвольные темы.

Собираемся онлайн по 5-8 человек и беседуем. В неделю проходит 5-8 таких бесед. За это время около 50 человек посетило более 5 встреч, а это значит, смогли сломать свой языковой барьер и теперь свободнее чувствуют себя в беларусскоязычном пространстве.

Пользуясь поводом, хочу выразить благодарность нашим ведущим разговоров! Спасибо всем большое! Вы делаете беларусов более беларусскими.

Но первые полгода — это был «тестовый» период. Сейчас активно расширяемся. Запустили лекторий, основали клуб «Вольная Мова», где регулярным участникам наших бесед предлагаем дополнительные активности.

— В этом году на День родного языка вы впервые провели 24-часовой марафон MOVA24. Довольны ли вы тем, как все получилось?

Это была немного хайповая идея. Хотелось «подсветить» банальный факт, что беларусскоязычных сейчас много, они живут по всему миру и радуются своей беларусскоязычности, с удовольствием общаются и сотрудничают.

По итогу за сутки без перерыва провели 64 мероприятия (лекции, беседы, викторины) для почти тысячи участников из десятков стран. Короче, сделали так, что в течение суток над беларусским языком не заходило солнце.

— Какого проекта, по вашему мнению, сильно не хватает сегодня в Беларуси?

Выбор очень большой. Почти любая сфера требует активного участия. Очень хочется заняться книжным проектом. Несмотря на современный цифровой мир, книга все еще остается основным инструментом складывания кода идентичности.

И тут как с языком — тысячи людей сейчас хотят этот код дособирать, но не знают как. Стоило бы помочь.